Посвящается  П. А. Л.

Когда я хочу что-то изменить в своей жизни и отдохнуть от чувства бездарно прожитых дней, я сбриваю себе усы. Я стою босиком в ванной и смотрю в запотевшее зеркало, мутно отражающее моё холённое безусое лицо, и тогда мне кажется, что какой-то отрезок моей жизни начался заново. Нет, даже не заново, а просто по-новому… Сразу хочется сделать что-то ещё не сделанное; или попробовать то, о чём всегда мечтал. Когда в прошлый раз я сбрил усы, мне захотелось креветок. Но я так их и не купил. Наверное, пожалел денег. А может, иногда стоит игнорировать какое-то желание, оставляя его исполнение на неопределённое будущее.  Но в тот момент мне всегда хочется чего-то… чего-то другого или по-другому…

Зима уже таяла на улицах города, под тёплым объятием солнца. И дети носили шапки набекрень, стягивая их на макушке и открывая для баловства ветру свои кудри. Я люблю такое время, кажется, что в нём есть что-то беззаботное и расхлябанное. Ещё не наступила настоящая весна, а уже хочется жить по-другому… по-весеннему.

Ты вернулась из командировки. «Подумаешь две недели» - сказал я сам себе, перед тем как ты уезжала. Мы стояли на перроне и я провожал тебя. Тогда мне в лицо брызгал запах мороза, железнодорожного угля и беляшей. А твои волосы пахли летом и карамелью. Ты специально сняла свою шапочку, потому что знала, как я обожаю, обнимая тебя, класть свой подбородок на твою голову и говорить, подражая герою из фильма «Вам и не снилось»:

- Теперь у меня две макушки.

Я ещё что-то говорил тебе влюблено и ветер, балуясь с твоими волосами, всё норовил, чтобы я тебя к нему приревновал. Я не люблю прощаться. Но тогда я ещё бежал несколько метров по перрону и размахивал своей шапкой, глупо улыбаясь блестящему от света окну твоего купе и зная, что за ним обязательно сидишь ты и смотришь на меня.

Я остался один. Опустошенный. Я жадно смотрел на свой сотовый телефон и ждал пока он оживёт и на дисплее появится твоё имя. Но телефон, как верный друг, всё чаще молчал и оживал только тогда, когда что-то кому-то требовалось. Я звонил тебе не так часто, как мне того хотелось. Постоянно использовать банальную фразу «как дела?» не поворачивался язык, а своими новостями я был не так уж богат.

Ты приехала из командировки поздним вечером. Перрон был тускло освещён фонарями и, подмигивающей кому-то, неоновой вывеской кафешки. Когда поезд уже замедлив бег, продвигался к вокзалу и был тёмным очертанием, я позвонил тебе на сотовый узнать номер твоего вагона. Холод щипал пальцы, крепко сжимавшие небольшой букет хризантем, которые я купил к твоему приезду. Вокруг меня поодиночке и компаниями ждали поезда люди. Кто-то из них постоянно кашлял перегаром, кто-то торопливо надувал шары, а стоявший слева от меня мужчина нервно теребил застёжку куртки. Поезд затормозил, вернее он просто перестал двигаться и в дверях пятого вагона показался твой силуэт. Я подбежал, как-то сумбурно всучил тебе букет и взял из твоих рук сумки. А ты нежным шёпотом произнесла «привет». Старая полная женщина, выходившая за тобой, тянула матерчатую, грязную сумку и ворчала тебе в спину  «Ну, давай топай… топай…». Меня тоже прижимали со всех сторон люди. Ты сошла на платформу станции, обняла и поцеловала меня.

- Почему так долго? - обиженно проговорил я.

- Скучал? – поинтересовалась ты, заглядывая мне в глаза.

- Шутишь? Я с ума сходил.

Мы шли к моей машине и вдруг я спросил:

- А у тебя был кто-то?.. Там…

- Ничего серьезного, - после паузы просто ответила ты.

Ручка твоей сумки оборвалась под тяжестью груза, и в моём сердце что-то оборвалось под тяжестью, сказанных тобой слов.

- Что ж, это же командировка, - начала быстро объясняться ты. - Не хочу тебе врать. Да и к чему недомолвки? - ты прервалась, вынув из кармана звонивший телефон, отражающей на дисплее - «Андрей». А затем, не ответив, выключила сотовый и продолжила. - Там было холодно и одиноко. Был просто друг… А здесь… здесь другая жизнь. Здесь всё по-другому… - закончила ты и виновато улыбнулась.

В машине мы ехали молча. Ты дремала. Перед дверью своей квартиры ты сонно поцеловала меня в губы. Не поддавшись на уговоры твоего отца остаться, я вручил ему сумки и поехал к себе домой… сбривать усы…

Когда я стою в ванной и гляжу на своё безусое лицо мне всегда хочется чего-то светлого… и другого… Провалившись в мягкий диван я смотрю какой-то старый чёрно-белый фильм. И пережёвывая анчоусы, представляю, что ем креветки. И думается мне, что где-то там другая жизнь, а здесь у нас всё будет также… только теперь уже по-другому…

Ты вернулась из командировки…

10-11 ноября 2006 год.

Аксинья